Отталкиваясь от предметов, Китаев приводит их изображение к новой реальности, непосредственно не отражающей прототип. В его фотограммических играх участвуют те же вещи, с которыми предпочитали играть и в двадцатые годы: стеклянные реторты и чашки, кувшины и прозрачные фоны. Китаев использует свет как инструмент, превращающий материю стекла в глину, из которой создается новая форма, не утратившая генетического сходства с прототипом, но потерявшая его имя. Фотограммируя стекло, он создает не палимпсест слоев, но глубину искривленного пространства, не имеющего дна, т. е. пространство бесконечной глубины.
Несомненно, что фотограмма в ХХI веке будет, как и в веке ХХ, одним из герметичных и таинственных видов фотографического искусства. Оглядываясь назад, мысленно пробегая ее историю от научной фиксации до формы выражения новейших художественных исканий, видишь, как она превратилась из плоскостной иллюстрации в пространство экзистенциального путешествия. В ряду тех, кто вывел ее на этот рубеж стоит и Александр Китаев.
